Ковалев К. П.: О музыкальной эстетике Г. Р. Державина (звукопись и "язык сердца" в творчестве поэта). Страница 1
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13
Музыкальность Г. Р. Державина и кругозор в сфере музыки, как и роль музыки в его жизни, достаточно известны. В этом смысле он являлся не только образцом или, говоря шаблонно, одним из типичных представителей высоко просвещенного деятеля своей эпохи, но скорее даже выделялся на фоне других современников.
Многочисленные стихотворения о музыке, упоминания о ней в письмах и записках, создание им немалого числа текстов для песен, романсов, кантат, ораторий, сочинение оперных либретто, наконец, собственное музицирование и написание глобального для своей эпохи труда «Рассуждение о лирической поэзии», ставшего его эстетическим завещанием и находящегося «на уровне современной ему эстетической мысли, которая пропущена сквозь его личное отношение и соотнесена с его<...>собственным поэтическим опытом»1, — все это наследие было и еще станет поводом для дискуссий и основой для трудов исследователей2.
Однако сколь ни были бы спорными эстетические воззрения Державина, в его творчестве можно заметить некоторое своеобразие в трактовке им музыкальных терминов, а также в его собственных воззрениях на природу музыкального творчества и восприятия музыки. Если он и не отражал их в специальных трудах или в переписке, то явно выражал в строках своих поэтических произведений, анализ которых с этой точки зрения и является предметом данной работы3.
Следует отметить, что с течением времени представления Державина о музыке почти не менялись. Хотя, как известно, время от времени он знакомился с трудами таких эстетиков своего времени, как Броун, Баттё, Гердер, Гецель, Зульцер, Руссо, Юнг и др. Знакомился, если не непосредственно, то в передаче или истолковании своих друзей, участников кружка Н. А. Львова.
Отметим лишь тенденцию к тому, что после 1800-1802 гг. Державин все меньше употребляет музыкальные образы и характеристики непосредственно в своих стихах (а именно они более всего интересуют нас в данной работе). Вся его эстетическая мысль словно бы перемещается на страницы его теоретических трудов и, в первую очередь, на страницы «Рассуждения о лирической поэзии». Некоторая хронологическая «традиционность» и последовательность Державина в его творчестве до указанного времени дает нам возможность рассмотреть те или иные его музыкально-эстетические воззрения не в том же хронологическом порядке, а взятые в целом, сквозь все временные пласты его поэтической жизни.
Для начала мы возьмем за аксиому то, что Державин подразделяет все звуки на звуки «жизни» и звуки «смерти». Иначе говоря, на «живые» и «неживые». Между ними особое место занимает понятие, которое можно определить словом «тишина». Причем, «тишина» может быть двоякого рода: как «мертвая», так и «блаженная».
«Живые» звуки и есть, по мнению Державина, музыка, которая выполняет, говоря медицинским языком, лечебную роль, роль оживления, воодушевления:
Воззрите на сию картину,
Сравните вы ее с войной.
Там всюду ужас, стон и крики —
Здесь всюду радость, плеск и лики;
Там смерть, болезнь — здесь жизнь, любовь4.
«На Шведский мир» |
«Живые» звуки, по Державину, можно подразделить еще на две категории: «природные» и «человеческие». Первые — естественны, вторые — созданы самим человеком:
Благополучны те народы,
Которы красотам природы
Искусством могут подражать...
«Любителю художеств» |
Собственно музыка в привычном понимании слова и относится им к этой, последней категории — категории «живых» «человеческих» звуков.
Другая основная категория звуков — «неживая», также делится на две «разновидности»: звуки «ада», «зла», «смерти» и звуки «войны», «битвы».
Таким образом, если попробовать отобразить вышесказанное схематично, то мы получим следующую картину:
Звуки (музыка) |
| «живые» | «тишина» | «неживые» |
| «природа» | «человек» | «блаженная» | «мертвая» | «смерть» | «война» |
Данная схема, как и предложенная выше «аксиома» — не самоцель, в настоящей работе они использованы лишь для упрощения дальнейшего разбора музыкально-эстетических понятий в творчестве Державина, имеющих отношение к теме данной статьи.
Музыка «живого» («природа»)
Для творчества Державина характерно постоянное упоминание всякого рода звучащей природы. Ему как будто бы мало выразить идею и тему образным языком, сюжетом, интонацией или рифмой. Он стремится усилить воздействие стиха упоминанием более сочных красок, и в первую очередь, звуков. По его представлению читатель сможет более точно прочувствовать состояние автора или то, о чем он пишет, если он «услышит» то, что сам автор «слышит».
В раннем стихотворении «Ключ» источник, бьющий из земли, описывается зримо и звучно, он «шумный и прозрачный», его воздействие на чувства автора видимы и слышимы:
Ты чист, — и восхищаешь взоры,
Ты быстр, — и утешаешь слух... |
(Здесь и далее курсив в текстах Державина мой. — К. К.).
1Западов В. А. Работа Г. Р. Державина над «Рассуждением о лирической поэзии» // XVIII век. Сб. 15. Русская литература XVIII века в ее связях с искусством и наукой. Л., 1986. С. 245.
2См., например: Ливанова Т. Н. Русская музыкальная культура XVIII века: В 2 т. М., 1952-1953; Крюков А. H. Державин // Музыкальный Петербург: Энциклопедический словарь. XVIII век. T. I. СПб., 1996. С. 297-306. (В последней, к сожалению, почти вовсе не уделено место музыкальной эстетике Державина.)
3См.: Кулакова Л. И. О спорных вопросах в эстетике Державина // XVIII век. Сб. 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII — начала XIX века. Л., 1969. С. 25-40.
4Здесь и далее цитаты приводятся по кн.: Державин Г. Р. Сочинения. Л., 1987.
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13
 Памятник Г.Р. Державину в Казани |  Башня Сююмбике - исторический символ Казани |  Ночной Оренбург |