Левицкий А. А.: Образ воды у Державина и образ поэта. Страница 1

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7

Река времен в своем стремленьи

Предлагаемая статья служит продолжением наших предварительных заметок, касающихся "символа воды", намечающих возможные экскурсы по теме и рассматривающих раннее творчество Державина.¹В настоящем исследовании рассматриваются более зрелые произведения поэта, учитывается не только символическое, но и образное значение топоса воды.²Исследование включает в себя публикацию рукописного сочинения Державина "Утренняя заря", связанного с темой статьи.

Начнем с резюме опубликованных нами положений, опорных и в этой работе. Прежде всего речь идет о том, что поэзию Державина плодотворнее осмыслять не как разрушение,³а, напротив, завершение эстетических чаяний русских поэтов XVIII в.⁴О двух основных линиях в развитии русской оды XVIII в начал говорить уже Ю. Н. Тынянов и продолжил Г. А. Гуковский.⁵Как показали названные исследователи, в развитии жанра с конца 1740-х гг. происходит определенный разрыв между ломоносовской и антиломоносовской (сумароковской) "установкой", и эти две линии создали ряд взаимоисключающих предпочтений, которые в свою очередь наложили на русскую оду целый комплекс лишних (а именно это редко подчеркивается исследователями) метрических, тропных, тематических и лингвистических запретов, не характерных для развития этого жанра в других странах. Когда Державин пренебрегал (часто по своему неумению выдержать стилистически маркированный ряд) многими из этих запретов, он вовсе не разрушал оду, но возвращал ее к своим более свободным первоосновам, заданным еще в 1734 г. В К Тредиаковским в "Рассуждении о оде".⁶В этом теоретическом труде Тредиаковский говорит именно о "красном беспорядке" (а не порядке, к которому позднее стремились Ломоносов и Сумароков с антагонистических позиций). Заимствуя это понятие у Буало ("beau desordre" в "L'Art poetique") и добавляя к нему принцип "энтузиазма", который он находит у Малерба, Тредиаковский, в сущности, дает этому жанру ту необходимую свободу, которая наконец проявилась в творчестве Державина. К этим "свободным" нормам он прибавит вскоре весь широкий диапазон тематических возможностей оды, которая позволяла (пользуюсь здесь словами перевода трактата Буало, сделанного самим Тредиаковским) не только "возлетать славно до превыспренних небес", но и быть "в дружбе с богами, отверзать подвиги, воспевать победоносцев, вести на брега, покорять врага, цветы на венец в полях собирать смело, прославлять танцы, веселый пир и смех, и с уст поцелуя полученного успех".⁷Легко убедиться, что слова Буало в переводе Тредиаковского о возможностях оды, в сущности, исчерпывают диапазон основных тем в поэзии Державина. Он по сути своей поэт лирический, а в лирическом роде, видимо, признает, как и Тредиаковский, один главенствующий жанр — оду.

Таким образом, можно согласиться с С. С. Аверинцевым, который писал о Державине: "К предыдущему периоду российской словесности он не выражал других чувств, кроме самых добрых Ниспровергать каноны не входило в его намерения".⁸Среди этих "канонов" было почитание одического жанра, а Державин не только начинает свою печатную деятельность с од (в частности, Читалагайских),⁹но и заканчивает ее уже развернутой апологией оды в "Рассуждении о лирической поэзии или об оде",¹⁰осознавая возможности этого жанра, о которых в свое время писал Тредиаковский.¹¹

Осмысление литературного наследия Державина в этом ключе необходимо для того, чтобы более основательно понять, почему автор, несмотря на свои "намерения", все же установившиеся "каноны ниспровергал". Для поэта существовали и другие художественные критерии, иногда находившиеся в конфликтных отношениях с чисто литературными предпочтениями, при таких условиях зачастую именно они, а не жанровые традиции, оказывали большее влияние на решение определенной литературной дилеммы. Некоторые из таких внелитературных, но явно связанных со словом категорий предпочтений сами по себе видоизменялись в процессе развития этических, эстетических и философских воззрений Державина, другие оставались на уровне имманентных убеждений в психике поэта.

Среди последних стоял и "образ водной стихии", как и вообще понятий, смежных с ее основными аспектами: "текучестью", "протекаемостью", "жидкостью", "туманностью", как и со всеми аморфно-текучим образом изменяющими свою форму предметами: пивом, вином, слезами, туманами, облаками и т. д., интерес к которым прослеживается у Державина с самых ранних его стихотворений. Для Державина характерно стремление осмыслять жизнь циклично, закругленно, сведением начал с концами,¹²как следует из его же собственных "Записок". Он утверждал, что первым им высказанным изречением в младенчестве при виде кометы (которая появилась на небе в начале 1744 г.) было слово "Бог",¹³как бы предвещающее создание его знаменитой в будущем оды. Не менее интересным в смысле цикличного осмысления автором своей жизни оказывается его воспоминание о том, что его еще до умения говорить "запекали в хлебе", ибо "в младенчестве был весьма мал, слаб и сух".¹⁴Ощущение сухости, с малолетства, видимо, усугубленное запеканием его в хлебе (как следует из его слов, "по тогдашнему в том краю непросвещению"),¹⁵он явно считал нежелательным и, как было показано, всячески от него отталкивался, находя именно в обратном от него состоянии — в сфере влаги вообще — ключи к выражению внутренних потребностей и мыслей. Начальные стихи первого из дошедших до нас произведений, надписи "На шествие императрицы в Казань" (1767) ("Пристойно, Волга, ты свирепо протекала")¹⁶и последнего предсмертного произведения "Река времен в своем стремленьи" (1816) связаны с образом водной стихии.

Конечно, и это совпадение можно было бы назвать просто случайностью, не будь того обстоятельства, что и в первом печатном труде Державина, в "Оде на всерадостное бракосочетание их императорских высочеств" (т. е. Павла с Наталией Алексеевной) 1773 г., вместо авторской подписи указывается, что ода "сочинена потомком Аттилы, жителем реки Ра". В этом тексте, однако, не бессознательное отталкивание от "сухости", связанное с детством, а сознательное употребление водной тематики в создании первого (пусть пока еще завуалированного анонимностью, но поэтому и более маркированного) в печати образа автора, который со временем стал обогащаться пластами новых ассоциаций, но никогда не отделялся от своей первичной связи с речным или водным символическим значением. Поскольку этот текст редко привлекал внимание исследователей, считаем необходимым уточнить значение некоторых "темных" мест оды, непосредственно связанных с темой нашего исследования. Я. К. Грот комментировал загадочную подпись автора следующим образом: "Здесь в первый раз выразилась охота Державина скрываться под загадочными названиями, какие он после придумывал при выпуске в свет Читалагайских од и "Фелицы". "Потомком Аттилы" назвал он себя в том же смысле, как после "Татарским мурзою"; а "жителем реки Ра" (Волги) — как казанский уроженец" (3, 204). Прав ли был академик в своем истолковании? Конечно, на определенном уровне дешифровки все казалось довольно просто, особенно при его глубоком знании архивного наследия поэта. Для Я. К. Грота была очевидна привязанность автора к теме Востока, с которым Державин связывал происхождение своего рода, а также к Волге: у ее берегов он родился, и в детстве она давала ему свободу "между сел на парусах лететь", как он писал уже на шестом десятке в "Арфе" (2, 116).

Но Державин-поэт не довольствуется такого рода простой зашифровкой. Ведь у него не сказано, что ода "сочинена потомком Аттилы (и) жителем реки Ра", а именно "потомком Аттилы, (запятая) жителем реки Ра". С Аттилой связана не только тема Востока, но и факт его захоронения в реке. Причем, если верить преданию, которое явно было доступно Державину, реку временно преградили плотиной, вырыли могилу, куда захоронили не только Аттилу, но и множество его рабов, и потом, убрав плотину, дали реке снова течь в своем прежнем русле, чтобы никто уже не тревожил ни "вечного покоя", ни "вечного пути" реки с Аттилой, или, вернее, Аттилы в реке. С другой стороны, житель реки Ра — это не просто житель какой-то придуманной реки "Ра"¹⁷, а именно реки Ра, реки египетского фараона, первым создавшего культ поклонения солнцу, который, как и Аттила после смерти, связан с рекой в народной мифологии, но теперь уже текущей не по земле, а в небе, с востока на запад, кормчим в которой — солнце — сам Ра (у греков Гелиос). Итак, замеченные совпадения начал самого раннего и самого позднего стихотворений Державина перестают быть случайными и выражают систему мифотворчества, создаваемую поэтом, в которой он не просто житель Волги, но также рек Аттилы и Ра; одновременно он также не только потомок вождя Аттилы, но и фараона Ра, и, следовательно, связан с востоком, восходом солнца и, как Аттила и как Ра, он причастен к последнему образу в своем творчестве, к "реке времен", так же как и Иисус Христос причастен и к образу солнца, и к новоевангельскому представлению о нем, к "реке жизни".¹⁸Только поэт, осмысляющий себя во всех этих ипостасях уже в 1773 г., сможет подойти через семь лет к знаменитому стиху "Я царь — я раб, я червь — я бог" (1, 132) и написать оду о Христе (3, 145- 159). Отметим также, что его положительная оценка текучести начинается с первых стихов "Оды на бракосочетание...":

¹См. Levitsky A. A. La symbolique de l'eau chez Derjavine // Deriavine, un poete russe dans l'Europe des Lumieres Publie sous la direction d'Anita Davidenkoff Pans, 1994 (Bibliotheque Russe de L'Institut D'Etudes Slaves T. XCVIII) Далее ссылки даются сокращенно Левицкий, 1994 — с указанием страницы.
²Настоящая работа предваряет более тщательное исследование темы в монографии о Державине, готовящейся нами к публикации.
³До сих пор существует представление, что Державин разрушил эстетику XVIII в., создавая гибридные формы поэзии, совмещающие понятия, ранее в русской поэзии несовместимые например наличие сатиры в оде "Фелица" или элегического момента в "Водопаде" и т. д.
⁴В очередном сборнике "Записок русской акад. группы в США" под названием "Г. Р. Державин. К 250-летию со дня рождения" (под ред. Е. Г. Эткинда и С. Ельницкой, 1995) публикуется наша статья "Оды "Бог" у Хераскова и Державина", в которой это положение аргументировано более широко. Далее ссылки на эту статью даются сокращенно Левицкий, 1995 — с указанием страницы.
⁵См. Тынянов Ю. Н. Ода как ораторский жанр // Поэтика Л., 1927 Вып. 3 С. 102-128, Гуковский Г. А. Из истории русской оды XVIII века / / Там же С. 129-147.
⁶См. Trediakovsky V. К. Psalter 1753 / First Edition, prepared and commented by Alexander Levitsky Paderborn, Munchen, Wien, Zurich, 1989 P. 536-540 (Biblia Slavica Sene III Bd. 4b) Далее ссылки даются сокращенно Тредиаковский, 1989 — с указанием страницы.
⁷Тредиаковский В. К. Сочинения СПб., 1849 Т. 1 С. 43-44 Далее ссылки даются сокращенно Тредиаковский, 1849 — с указанием страницы.
⁸Аверинцев С. С. Поэзия Державина // Державин Оды Л., 1985 С. 19. Трудно, однако, согласиться с предыдущей фразой, как бы подведшей исследователя к этому выводу, а именно что Державин "ни от чего не отталкивался, ни против чего не бунтовал". В своей наполненной бурными событиями жизни поэт от многого отталкивался и против многого бунтовал, а на литературном поприще он отказывался от "школярского", или узкого, понимания жанров поэзии, в которой, несмотря на свои намерения, как признает сам С. С. Аверинцев, все-таки совершил качественный переворот. См. также Западов В. А. Державин-полемист / / Русская литература 1992 № 2 С. 68-75 — Ред.
⁹Оды, переведенные и сочиненные при горе Читалагае 1774 года СПб., 1776. Уточняя и поправляя комментарий Я. К. Грота, Н. Ю. Алексеева пишет о том, "что тип оды, над которым трудился Державин в Шафгаузене и который некогда ввел Руссо (т е французский Гораций — А. Л.), был своего рода переходным моментом к горацианской оде" Державина и, что "непосредственным учителем" последнего (в будущем русского Горация — A. Л.) был Фридрих, который "подготовил Державина к восприятию горацианства", сам "идя, возможно, по стопам знаменитого француза" (Ж. -Б. Руссо) См. Алексеева Н. Ю. Державинские оды 1775 года (К вопросу о реформе оды) / / XVIII век, СПб., 1993 Сб. 18 С. 92. Кроме этого важно учесть и ту богатую традицию переводов Горация, которая предшествовала Державину не только Тредиаковский (переведший, кстати, и оду Руссо "А lа Fortune"), но и Кантемир, Ломоносов, Поповский, Сумароков и т. д. Таким образом, поворот русской оды к "чистой лирике" был сделан значительно раньше.
¹⁰См. Западов В. А. 1) Работа Г. Р. Державина над "Рассуждением о лирической поэзии" // XVIII век Л., 1986 Сб. 15 С. 229-282, 2) Последняя часть "Рассуждения о лирической поэзии" Г. Р. Державина // Там же 1989 Сб. 16 С. 289-318.
¹¹Державин начинает свое "Рассуждение", в первой же сноске упоминая Тредиаковского, а не Ломоносова или Сумарокова. Знаменательно также, что в этом "Рассуждении" Державин, как и Тредиаковский, невольно ставит знак равенства между "лирической поэзией" и "одой". Для обоих, кроме той свободы, которую дает ода в топике, несомненно, важен принцип вдохновения, который Тредиаковский называл "энтузиазмом", а Державин "отливом разгоряченного духа отголоском растроганных чувств, упоением или излиянием восторженного сердца" (Сочинения Державина СПб., 1872 Т. 7 С. 517).
¹²См об этом в публикации Левицкий, 1994, С. 55-56 — и в конце настоящей статьи.
¹³Записки Г. Р. Державина / С литературными и историческими примеч. П. И. Бартенева М., 1860 С. 6. В дальнейшем сокращенно: Записки — с указанием страницы. О значении образа кометы и оды "Бог" в развитии сферического понимания мира Державиным я говорил в докладе "Сферическая функция в поэзии Державина" ("Spheric function in Derzhavin's poetry") на конференции в Нью-Йорке 27 декабря 1992 г ; некоторые положения этого доклада вошли в исследование. Левицкий, 1995.
¹⁴Записки. С 6.
¹⁵Там же
¹⁶Сочинения Державина / С объяснит. примеч. Я. Грота. 2-е акад. изд. СПб., 1868-1878. Т. 1-7, Т. 3 С. 185. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы. Курсив в цитатах мой — А. Л.
¹⁷Конечно, нужно учесть, что уже у Птолемея сама Волга обозначалась как река Ра, и в этом смысле, поэт, конечно, обыгрывает значение старого названия реки, у берегов которой он действительно родился, с необходимой ему мифотворческой функцией имени египетского фараона.
¹⁸См., например: Мифы народов мира М, 1988 Т. 2 С. 375.
¹⁹Строфа 1.

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7

Портрет Г.Р. Державина (В.Л. Боровиковский)

Львова Мария Алексеевна

Дарья Алексеевна Державина