Левицкий А. А.: Образ воды у Державина и образ поэта. Страница 4

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7

Образ старика в АП соотносится с водной стихией на разных уровнях, но не всегда непосредственно с образом самого автора. Например, к стихотворению "Явление Аполлона и Дафны на Невском берегу", которое наполнено элементами текучести и начинается со стихов: "По гранитному я брегу / Невскому гулять ходил, / Сладкую весенню негу, / Благовонный воздух пил", — в рукописи с рисунками, подготовленной для 3-го тома сочинений Державина, воссоздающего с дополнениями АП 1804 г., приложена концовка, изображающая облокотившегося на урну старика со следующим пояснением: "Река в виде Старца источает из урны воду, на которой написано: Нева 1801 года".¹Кто же этот "старец", источающий воду? На эксплицитном уровне он как будто не должен иметь ничего общего с образом автора, который с первых же стихов утверждает, что сам "по гранитному брегу Невскому гулять ходил", а должен, видимо, представлять Хроноса, который после совмещения с образом старика Кроноса в поздней античной мифологии, изображался старцем, источающим воду. Для того чтобы основательно понять значение этого образа, надо вернуться к началу зрелого периода в творчестве Державина, т. е. к 1778-1779 гг., связанным с инцидентом при реке Каме. Этот эпизод послужил чем-то вроде водораздела в творчестве Державина и подвел его не только к соединению образа поэта с источником воды, а также к последующему развитию темы в его творчестве. Начиная со следующего года образы текучести, плавности, жидкости, протекаемости, слезности станут необходимыми атрибутами в его поэтике и войдут практически во все его стихи.²В знаменитом произведении этого времени, в "Ключе", написанном в честь М. М. Хераскова, закончившего к этому времени "Россияду", Державин пропитывает практически каждую строфу рефлексией поэтики воды.³После описательной пространной части поэт начинает говорить о вдохновении, которое он надеется получить у ключа, у которого "вкушал воды" Херасков:

Предпоследний стих с прилагательным "священный" связывает его со значением ключа Бандузии у Горация. Подобное осмысление образа ключа присутствует также в переводе С. С. Боброва 1787 г., поэта очень близкого Державину своей словесной фактурой:

Именно к такому, сакральному, толкованию Горация подводит эпитет "священный", употребленный Державиным. Это слово, низведенное практикой русского романтизма до уровня штампа, все еще сохраняло свой надлежащий смысл в 1779 г., когда Державин закончил "Ключ". Читатель, пораженный богатством и развитием пейзажной темы в оде, подходя к ее окончанию, начинал осознавать и ее философский подтекст. Ему становились понятны отказ Державина от упоминания о заклании козла, который, если продолжать перевод Боброва, должен "кровь свою червлену" растворить в студеной влаге ключа, и окраска вместо этого целого пейзажа при ключе в "кровавый" оттенок именно поэтому у Державина "красная заря, пурпуры огнисты и розы пламенны, горя, катятся с падением вод", именно поэтому "брег" ключа становится "багряным", а луч солнца, катящегося "с небес", загорается в "кристалле" его вод Сама природа заменяет кровавую жертву у Горация на бескровную у Державина, но связанную все же с ее смыслом и цветом, как и вино заменило ее в причастии у христиан Подобно им, поэт приходит к ручью "вкусить" воды, т е причаститься к крови поэзии, которой жаждет, "сгорая страстью" И если в оригинале Горация (в отличие от Боброва) непонятно, кто именно будет венчать цветами и смешивать с вином "целебные струи" ключа Бандузии, то в тексте Державина сам "Гребеневский ключ" "кропит перлами цветы", сам "являет лицо небес", а следовательно, и "поит водой стихотворства", как Христос "поит кровью-вином" христиан.

Надо также учесть, что само это "причастие" введено поэтом в довольно сложный семантический ряд Вернемся к началу оды:

В рукописи, преподнесенной автором Екатерине II, можно увидеть, что персонификация ключа исполнена А. Н. Олениным именно над этой строфой в виде того же старика Хроноса, на котором кончается "Явление Аполлона и Дафны на Невском берегу", упомянутое выше.⁶Но читатель, не посвященный в рукописное наследие автора, может понять значение первой строфы и так, что в ней Державин представляет образ самого себя, сидящего, облокотившись "на урну рукою"; во всяком случае, сложный синтаксис этой строфы неоднозначен и дает возможность для такого прочтения.

Эта полиморфность значения явно запланирована автором: он надеется, что, после того как, "сгорая стихотворства страстью", он сможет "вкусить воды" ключа, его мысль сравнится в песнях с "чистою струею" ключа, а лирный глас — с его стремлением Другими словами, в представлении Державина он сам станет аналогом ключа "в виде Старца, источающего из урны воду" Если такое сравнение происходит пока только на имплицитном уровне, то в АП взаимосвязь образа старца и поэта более обнажена. Причем это не обязательно старец Хронос, "источающий из урны воду времени", это также, и даже чаще, старец, опьяненный влитым в него огнем любви, который ему приходится источать, как, например, в стихотворении "Горючий Ключ", (некоторого рода антипод.

"Ключа") Здесь уже не только название, но и заставка говорит несколько о ином толковании действа вод: "Нимфа испуганная и отвращающаяся от [чудесного действия пылающих]⁷дымящих вод, окруженных кипарисным лесом, у которых под скалою сидит Ключ в образе Старца".⁸Но какой же Старец в заставке? У Державина в стихотворении нет старца, а упомянут "Кипридин сын", покоящийся "у вод перловых", а в оригинале Мариана схоластика, на котором основан текст поэта, как показывает Я. К. Грот, упомянут "изнуренный Эрот" (2, 82-83). Никаких нимф, испуганных действием ключа, нет в стихе Державина. Наоборот, после того как они "подивились факелу" Кипридина сына, они настолько зажглись этим чудом, что бросились вместе с ним купаться:

¹См. факсимильное воспроизведение в АП86, между с 160-161 (Альбом-вкладыш. С. 42).
²В "Успокоенном неверии" мы, например, находим строфу, откликающуюся на тему "суеты сует", начатую еще М. М. Херасковым в "Сонете и Эпитафии" (см Ежемесячные сочинения 1755 Август. С. 166), но если у последнего персонаж-сирота рождается для того, чтобы быть "покрытым землею", то у Державина "Младенец лишь родится в свет (...) Низвержен в треволненно море, / Волной несется чрез волну, / Песчинка в вечну глубину" (1, 43).
³Он явно знаком со смыслом известной оды Горация "К ключу Бандузии" и старается выразить потаенный смысл реального ключа, находящегося в Гребеневе, подмосковном имении Хераскова, которое он не раз посещал. Но у Горация в 13-й оде 3-й книги только 4 строфы, состоящие из четверостиший, а у Державина целых 10, состоящих из пятистиший, и если в оде Горация нет перечисления ощущений, возникающих при виде его ключа, то для Державина это источник шумный и прозрачный, текущий, луга поящий, кропящий перлами, быстрый и утешающим слух, в его водах горят пламенны розы зари, ветерок струит дуброву, волнует жатву и т. д. Державин явно любуется зрелищем, возникающим при виде этого источника вечером, когда его "кристалл" загорается "лучем" и "туманов море разольется" ему уже не "шумят со льдами" волны реки Камы, а он "один, шумя, сверкает" (1, 47-48). О державинских пейзажах, отраженных в воде, см. Пумпянский Л. В. Поэзия Ф. И. Тютчева / / Урания Тютчевский альманах Л., 1928 С. 61-78.
⁴Последний стих со времен едкого замечания о нем кн. П. А. Вяземского невольно связан с каламбурным пониманием его смысла Вяземский писал: "Лучшая эпиграмма на Хераскова отпущена Державиным без умысла в оде Ключ — Вода стихотворства, говоря о поэзии Хераскова, выражение удивительно верное и забавное!" — См. Северные цветы на 1827 г. С. 157.
⁵"Поэты 1790-1810-х годов. Под ред. Ю. М. Лотмана и М. Г. Альтшуллера Л., 1971 С. 76 (Библиотека поэта, большая серия 2-е изд.).
⁶В заставке — старец в венке из осоки, опирающийся на урну, из которой вытекает вода.
⁷См. это прочтение "стихотворческого смысла" в "Альбоме-вкладыше" (с. 80) в АП86, между с. 160-161.
⁸См. АП86 С. 421.

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7

Г.Р. Державин. «Анакреонтические песни»

«250-летие со дня рождения Г.Р. Державина»

Автограф Г.Р. Державина. «Песнь на смерть Плениры»