Кулакова Л. И.: О спорных вопросах в эстетике Державина. Страница 1

1 - 2 - 3 - 4

Эстетические взгляды Г. Р. Державина не менее сложны, чем его творчество, доныне порождающее взаимоисключающие точки зрения. В XIX в. о нем говорили как о представителе классицизма. Д. Д. Благой уже в 1930 г. увидел в "Фелице" "настоящую революцию в отношении к поэтике Ломоносова", "первые побеги художественного реализма", а в "оссиановских" образах "явный сдвиг от ломоносовского классицизма к романтическим тенденциям начала XIX в."¹

Через три года Г. А. Гуковский в блестящей полемической статье, не утратившей значения и поныне, характеризуя консерватизм мышления литературоведов по отношению к литературе XVIII в., негодующе писал: "Так и по сей день даже державинская "Ода на смерть князя Мещерского", произведение, нанесшее сильнейший удар поэтике классицизма, трактуется как одно из характернейших проявлении этой поэтики".²

В последующие тридцать пять лет о Державине писали как реалисте, предромантике, показывали многообразие его творчества, относили к барочной поэзии, время от времени возвращали в ряды классицизма. Прислушиваешься к этой разноголосице и хочется отказаться от всякой этикетки, тем более что и эстетические взгляды Державина можно подогнать под определенное направление, лишь обкорнав их.

Убежденность, что поэзия является делом общегосударственного значения, свойственна русскому классицизму. "Лира издревле посвящена на сохранение дел народа, или, лучше, на расширение славы его", — повторяет Державин мысль Ломоносова о "делах героев", "славе народа" как вечной теме искусства и литературы.³Созданный им образ поэта — вдохновенного пророка, глашатая истины антагонистичен по сути своей и карамзинскому поэту, которому можно верить и не верить, и меланхолическому поэту "для немногих" — лирическому герою Жуковского. Однако образ поэта-пророка, гневного обличителя, получил развитие не в стихах эпигонов классицизма, а у Рылеева и Пушкина. Да и не исчерпывает способный подняться до высокого пафоса поэт-пророк бесконечно разнообразных ликов глубоко человечного и подчеркнуто автобиографичного характера, который стоит в центре державинской лирики.

Державин сохранил характерное для классицизма представление о прямом воспитательном воздействии искусства: "Театр есть кафедра добродетелей, а эшафот пороков" — слова из предисловия к трагедии "Темный", под которыми мог бы подписаться Сумароков, как и под "Прологом на открытие в Тамбове театра и народного училища", разграничивающим задачи драматических жанров.

Определение искусства как подражания природе сохраняется в течение всего XVIII в. — от Феофана Прокоповича до Карамзина и Радищева. Эта формула повторяется и Державиным, хотя он вносит в нее существенные коррективы. Более традиционны его рассуждения о соотношении истины и художественного вымысла, о правдоподобии.

Есть и иные положения, связанные с теорией или по крайней мере терминологией классицизма. В трактовке ряда вопросов Державин близок предромантикам, часто он идет навстречу Пушкину. Остановлюсь на основных проблемах.⁴

От классицизма вообще и от Ломоносова в частности Державина отличает понимание процесса поэтического творчества, учение о вдохновении, связанное с ними суждение о вкусе и углубленное по сравнению с предшественниками представление о национальном характере искусства.

Слова огнь стихотворческий, вдохновение, талант и даже гений были известны задолго до Державина, что и вводит порою исследователей в заблуждение. Так, в чрезвычайно интересной книге И. 3. Сермана "Поэтический стиль Ломоносова", книге, заставляющей по-новому взглянуть на многое в поэзии Ломоносова, есть и натяжки, наиболее явно выступающие в главе "Высокие вымыслы".

"Основное определение творческого процесса у Ломоносова — это душевный подъем, восторг, или, говоря его словами, "восхищение"...

С метафоры поэтического вдохновения, восторга, подъема начинается почти каждая из ломоносовских од:

пишет исследователь, показывая далее, как "метафора поэтического вдохновения", тема "высоты" проходят через ту же оду 1739 г., оду 1750 г. и др.⁵

Назвать ломоносовские строки "метафорой поэтического вдохновения", неизбежно связанной с звучащей в разнообразных вариациях темой "высоты", конечно, можно, хотя при этом вспоминаются оды Малерба, Гюнтера, Пиндара, но то, что говорится далее, вызывает серьезные сомнения. "Поэтическое вдохновение и его реализация — поэтическое творчество, по Ломоносову, едва ли не высшая форма доступной человеку деятельности. Подобно тому как бог для Ломоносова это главным образом — создатель, строитель, великий архитектор мира..., так и поэт для него "богоподобен" своей творческой силою, своей способностью поэтическим словом воссоздавать, творить особый мир, сферу высокого и прекрасного".⁶Ломоносовская теория "равенства" поэта богу возводится к Лейбницу. Далее речь идет о "божественном духе", которым якобы, по мнению Ломоносова, "вдохновенны" поэты, вспоминаются Бэкон и Баттё, еще далее говорится, что поэтическое творчество, по Ломоносову, "результат наития", вдохновения и т. д.⁷

Возникает вопрос, каково соотношение ломоносовского представления о вдохновении с предромантизмом и даже романтизмом, с одной стороны, и так ли уж оно связано с Лейбницем, Баттё и Бэконом — с другой. Память подсказывает иное.

Уже в курсе лекций по поэтике 1705 г. Феофан Прокопович писал: "По старинному взгляду, некое божественное и небесное вдохновение побуждает поэтов писать стихи, и обычно принято даже говорить, что поэтом надо родиться, оратором же можно стать. Тем не менее и в этом искусстве весьма необходимы определенные правила и наставления. Мало того, даже следует сказать, что и этот пресловутый, как говорят, небесный порыв, который одни прозвали восторженностью, а другие энтузиазмом, без помощи наставников окажется, если верить Горацию, бесполезным".⁸

Феофан ссылается на Горация. Ломоносов цитирует Цицерона: "Стихотворцы от натуры силою ума бодры и аки бы некоторым божественным духом вдохновенны бывают".

Именно эти слова и дают возможность И. 3. Серману, который не скрывает, что они принадлежат Цицерону, говорить о близости Ломоносова к Лейбницу, Баттё, Бэкону.

Дабы разобраться в путанице и понять, какой смысл вкладывается Ломоносовым (а ранее и Феофаном, и Цицероном, и Горацием) в слова "божественным духом вдохновенны бывают", посмотрим, в каком контексте и с какою целью цитируется Цицерон.

Шестая глава "Риторики" "О возбуждении, утолении и изображении страстей" состоит из ряда параграфов. В § 109 перечислены двадцать приемов, при помощи которых ритор может возбудить в слушателях любовь к прославляемому лицу: "1. Представить надлежит, что человек, о котором слово, весьма добродетелен... 16 — что в дружбе поступает верно... 20 — предложить о его искусстве и науке".⁹Этот двадцатый прием и конкретизируется отрывком из речи Цицерона в защиту стихотворца Архия. Цицерон подчеркивает одаренность Архия, напоминает о славе Гомера и т. д.

¹Литературная энциклопедия, т. 3. М., 1930, стлб. 205-214.
²Г. Гуковский. За изучение восемнадцатого века. Литературное наследство, № 9-10, 1933, стр. 297.
³Сочинения Державина с объяснительными примечаниями Я. Грота, т. VII. СПб., 1864-1883, стр. 546. — В дальнейшем ссылки на это издание в тексте.
⁴Более подробно эстетические взгляды Державина рассматриваются в кн.: Л. И. Кулакова. Очерки истории русской эстетической мысли XVIII века. Изд. "Просвещение", Л., 1968.
⁵И. 3. Серман. Поэтический стиль Ломоносова. Изд. "Наука", М. — Л., 1966, стр. 133-134.
⁶Там же, стр. 135.
⁷Там же, стр. 200 и др.
⁸Феофан Прокопович, Сочинения. Изд. АН СССР, М, — Л , 1961, стр. 345.
⁹М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. 7. Изд. АН СССР, М, — Л., 1952, стр. 177.

1 - 2 - 3 - 4

Вид из усадьбы Званка

Г.Р. Державин (К. Жуковский)

Автограф Г.Р. Державина. «Песнь на смерть Плениры»