Минералов Ю.: "Не будет никогда подлец". Страница 1

1 - 2

Когда во второй половине XVIII века Екатерина II учредила Олонецкую губернию со столицей в Петрозаводске, губернатором был назначен поэт Гаврила Романович Державин. Так соединилась с Карелией его судьба. Природа Карелии, её жизнь преломились в державинском творчестве. Достаточно вспомнить знаменитую оду «Водопад», где изображен водопад Кивач.

Долгая жизнь Державина пришлась на славные для России времена. Он был свидетелем триумфальных успехов нашего государства — дипломатических, политических, военных. Он лично знал генералиссимуса Суворова и адмирала Ушакова; полководцев Румянцева и Потемкина; Екатерину II, ее сына Павла I и ее внука Александра I... Он сам был крупным государственным деятелем — побывал олонецким и тамбовским губернатором, сенатором и российским министром юстиции. Нет смысла распространяться, что Державин был еще и знаменитым поэтом. Причем это был поэт-государственник, подобный В. Маяковскому, поэт с особым даром «актуального» художественного отклика на животрепещущие современные события. Он писал о победах над шведами и турками, над Польшей и наполеоновской Францией. Он выступал в защиту преследуемых и изобличал в стихах (порой и поименно) различных лихоимцев из числа сильных мира сего, нимало не заботясь о последствиях для себя. Хитрить и дипломатничать не любил, да и не умел. В 1795 году Державин написал стихотворение «Памятник» и в нем предрек, что будет славен, «доколь славянов род вселенна будет чтить». Интересно, какие три основные свои поэтические заслуги Державин перечисляет в подтверждение того, что все будет именно так:

Тогда еще жива была его «Фелица» — Екатерина II. Потому трудно удивляться, что в этом кратком стихотворном перечне на первом месте упоминается написанное поэтом о своем времени, о державе, успехи которой он — может быть, слишком прямо — связывал именно с государственными распоряжениями, державной волей и безошибочным политическим инстинктом царицы. Тем более можно такую «первостепенность» понять, вспомнив, что это царица во многом пособила Державину как литератору-профессионалу (после оды «Фелица» сорокалетний поэт, давно печатавшийся, но мало кем по достоинству оценённый, сразу стал всероссийской знаменитостью). Да и по служебной лестнице он был вскоре высоко вознесен — Екатерина дважды делала его губернатором (впрочем, державинская простодушная прямота оба раза приводила его на административной стезе к столкновениям с различными лихоимцами, к наветам клеветников и в конце концов к катастрофе).

Надо оговориться, что саму «Фелицу» поэт славил не так уж и много (оды «Фелица, «Благодарность Фелице», «Видение Мурзы», «Изображение Фелицы» — вот почти и всё!). Славил он державу, успехам которой так радовался.

Второе, что ставит себе в заслугу сам Державин — то, что он дерзнул «в сердечной простоте беседовать о Боге». Давайте запомним такое его признание — «в сердечной простоте»... Духовные оды поэт сочинял всю жизнь, явно испытывая в этом неотступную творческую потребность. И знаменитая ода «Бог», и еще ряд его од в отношении художественном — несомненно, очень сильные произведения.

Художественное творчество человеческого духа во все времена тянется к религиозным темам. Мне уже приходилось высказывать на страницах «Литературной России» (в статье «О душеполезном и душевредном» — 2003, №39) мнение, что художник, пишущий на религиозную тему, по самой природе человеческой неизбежно будет невольно смешивать правильные мысли и мысли неправильные — возможна лишь разная пропорция тех и других, как худшая, так и лучшая.

Мог по-человечески в чём-то ошибаться и Державин, когда он писал на богословски сложнейшие темы. Впрочем, он немало общался с деятелями Православной Церкви, а с митрополитом Евгением (Болховитиновым) даже дружил и посвятил ему свое известное стихотворное послание «Евгению. Жизнь Званская» (описав свой личный быт в имении на Волхове). Притом как поэт он всегда искренен — пишет, что «сердце скажет».

Деятельная натура Державина не давала ему ограничиваться словами — он не только умел «истину царям с улыбкой говорить», но и при всякой возможности всю жизнь пытался бороться за правое дело («Богов певец Не будет никогда подлец»). Александр I, на заре своего царствования пробовавший опереться на некоторых известных общественных деятелей, назначил было Державина министром юстиции. Однако тот стал служить (по собственным словам царя) «очень уж ревностно» — в частности, вступил в борьбу с винными откупщиками, которые, используя недочёты в законодательстве, буквально закабаляли население (особенно в южных и западных губерниях) и даже доводили до голода целые уезды. Царь быстрехонько отправил «чересчур честного» и уж больно самостоятельного министра в отставку.

Оказавшись в отставке, бывший министр стал жить то в своем петербургском доме, то в Званке. Любил заботиться о литературной молодежи — об этом рассказали, например, автор «Семейной хроники» замечательный прозаик С. Т. Аксаков и известный мемуарист С. П. Жихарев.

Патриотизм, прямодушная гражданственность Гаврилы Романовича оказались созвучны эпохе успехов на мировой арене великой державы — Союза Советских Социалистических Республик. В мое время несколько его произведений изучались уже в средней школе (бессмертную оду «Бог» я учил в девятом классе). Заслуживает упоминания и то, что благодаря чтению искрящихся живым темпераментом стихов Державина советским людям понятнее становились многие деятели Российской державы XVIII века. Например, князь Потемкин представал в них не как хитрый царедворец, а как «российский Марс», завоевавший и присоединивший к державе южные губернии. И Суворов (которого не раз пытались «кусать» наши вульгарные социологисты) тут выглядел не «реакционным царским генералом», а одним из величайших полководцев всех времен и народов...

Настало трагикомическое (но в основном все же трагическое) время «перестройки». Зная правдивый и горячий нрав Гаврилы Романовича, легко представить, что он сказал бы и сделал, приведись ему узнать, например, что присоединенная Потемкиным и Румянцевым Таврида (Крым) сегодня от державы «отсоединена» — притом весьма унизительным образом. Или что «отсоединена» от России вместе с прибалтийскими ее губерниями Нарва — город, в котором писал Державин свою оду «Бог», «наняв маленький покой в городе у одной старушки немки»...

Знаменитейшее, пожалуй, державинское произведение, посвященное по сей день изучаемой военными историками и теоретиками славной победе русской армии под началом Суворова, называется «На взятие Измаила».

1 - 2

Портрет Г.Р. Державина (И. Смирновский)

Памятник Г.Р. Державину в Казани

Памятник Екатерине II в Санкт-Петербурге