Пашкуров А. Л.: Русская элегия XVIII - начала XIX века: Г. Р. Державин и М. Н. Муравьев. Страница 4
1 - 2 - 3 - 4 - 5
Обе элегии сближает мотив бегства, или, точнее и лучше, отъединения непонятого поэта от людей:
Муравьев
Приятно мне уйти из кровов позлащенных
В пространство тихое лесов невозмущенных,
Оставив пышный град, где честолюбье бдит,
Где скользкий счастья путь, где ров цветами скрыт.
Державин
Задумчиво, один, широкими шагами
Хожу и меряю пустых пространство мест;
Очами мрачными смотрю перед ногами,
Не зрится ль на песке где человечий след.
Увы! я помощи себе между людями
Не вижу, не ищу, как лишь оставить свет...
|
Однако, при всей схожести основного мотива, оба поэта подошли к разработке лирической темы глубоко индивидуально.
Державин в своем стихотворении ближе Муравьева подошел к романтической трактовке, главные составляющие которой — трагедия и одиночество непонятого героя:
Задумчиво, один, широкими шагами
Хожу и меряю пустых пространство мест...
............
Увы! я помощи себе между людями
Не вижу, не ищу, как лишь оставить свет...
|
В душе, кипящей такими трагическими страстями, нет места покою и радости гармонии:
Веселье коль прошло, грусть обладает нами,
Зол внутренних печать на взорах всякий чтет.
|
Природа, в лоне которой «трагический странник» ищет спасения, тоже не может ему дать успокоения: даже в минуты крайней душевной смуты человека она способна лишь отразить его терзания:
И мнится, мне кричат долины, реки, холмы,
Каким огнем мой дух и чувствия жегомы...
|
(Интересно заметить, что такое «пассивное звучание» природы в стихотворении предзадано уже во второй строке: «Хожу и меряю пустых пространство мест...»)
Единственный «луч света в темном царстве» — любовь, но и она не избегает роковой участи: одиночество и на нее накладывает свою трагическую печать — так возникает столь близкий и родственный элегии мотив «тихой печали любви»:
Но нет пустынь таких, ни дебрей мрачных, дальных,
Куда любовь моя в мечтах моих печальных
Не приходила бы беседовать со мной.
|
Эти строки вполне мог бы написать «печальный романтик» В. А. Жуковский.
У Муравьева тема звучит совершенно иначе: уже с первых строк поэт настраивает струны мотива спокойного, просветленного уединения:
К приятной тишине склонилась мысль моя,
Медлительней текут мгновенья бытия.
Умолкли голоса, и свет, покрытый тьмою,
Зовет живущих всех ко сладкому покою.
(Здесь и далее курсив мой.
— А. П.)
|
Такое уединение не просто «приятно», не просто «освежает тело и душу», но и становится своеобразным поэтическим манифестом, своеобразной «философией жизни»:
Уединение, молчанье и любовь
Владычеством своим объемлют тихи сени...
Воображение, полет свой отложив,
Мечтает тихость сцен...
Приятно мне уйти из кровов позлащенных
В пространство тихое лесов невозмущенных,
Оставив пышный град...
|
«Уединенный герой» не только не замыкается в себе, но как раз наоборот, полный тихого радостного удивления перед всем миром, распахивает ему свою душу:
Прохлада, что из недр пространныя земли
Восходит вверх, стелясь...
Виется в воздухе...
Касается до жил и освежает кровь!..
Здесь буду странствовать в кустарниках цветущих
И слушать соловьев, в полночный час поющих... |
1 - 2 - 3 - 4 - 5
 «250-летие со дня рождения Г.Р. Державина» |  Петрозаводск |  Конверт почтовый «Памятник Гавриле Державину в Тамбове» |