Ионин Г. Н.: Анакреонтические стихи Карамзина и Державина. Страница 5

1 - 2 - 3 - 4 - 5

Интерес к народности в русской поэзии конца XVIII-начала XIX совпал с разработкой проблемы народности в западной, особенно в немецкой эстетике. Подходя исторически к античной поэзии, Гердер обнаруживал ее народную основу. Он обратил внимание на поэзию других народов, ее своеобразие, истинную художественность, в этом смысле равнозначность античной поэзии. Гердер выдвинул принцип сравнительно-исторического изучения поэзии разных народов. В первом издании "Народных песен" (1778-1779) рядом были помещены песни разных народов на одну тему (например, песня Анакреона рядом с эстонской и литовской). Гердер предлагал обратиться к народному творчеству, в нем находить истоки национального своеобразия, создавая подлинно национальную литературу.

Интерес к национальным культурам возник у Карамзина рано, о чем свидетельствуют его переводы ("Граф Гваринос" и "Гектор и Андромаха"), Но в анакреонтике Карамзина такой интерес не проявился. Державину в этом отношении принадлежит пальма первенства. Державин находил много общего в национальной культуре античности и русской национальной культуре, интуитивно ощущая в них народную основу.

С идеей связи двух национальных культур Державина, видимо, познакомил Н. Львов. В предисловии к "Собранию русских народных песен" (1790) он высказал предположение, что наш песенный фольклор заимствован у греков. Идея эта не осталась незамеченной. Она была учтена в книге М. Гютри "Dissertations sur les antiquites de Russie" (1795), о которой Державин знал.¹Предполагая генетическую связь между русским фольклором и античной поэзией, Львов в то же время, как хорошо известно, умел ценить своеобразие русских фольклорных форм (его опыты в области народного стиха и др.). Ставя вопрос о связи русского фольклора с греческой поэзией, Львов тем самым привлекал внимание литераторов к народным песням, он верил, что изучение их будет плодотворно для поэтов.

Создав анакреонтические песни, Державин оправдал эти надежды. Он попытался в своих песнях отразить национальное своеобразие двух культур — греческой и русской народной. Позже Державин писал в "Рассуждении о лирической поэзии": "... песни, по содержанию своему, были почти у всех одинаковы; а по свойству (характеру) их, или по выражению чувств, совсем различны. Климат, местоположение, вера, обычай, степень просвещения и даже темпераменты имели над всяким свое влияние".²

Державин в анакреонтических пьесах различает две языческие мифологии — славянскую и греческую. В предисловии к сборнику Державин заявляет, "что можем и своею митологиею украшать нашу поэзию". Учась у Анакреона, Державин оригинально использует мотивы античной и русской мифологий, создавая как бы два варианта анакреонтики, различающиеся национальной окраской.

Античная поэзия представлена в сборнике переводами из Анакреона, Сапфо, из греческой антологии: Платона, Мариана-Схоласта. В переводах Державин стремится сохранить античный колорит ("Старик", "Анакреоново удовольствие", перевод Сапфо).³Державину удавались самостоятельные, вполне оригинальные антологические пьесы, в которых, по замечанию Белинского, "видно" "живое сочувствие к древнему миру".⁴О строчках:

Белинский писал: "По нашему мнению, эти четыре стиха — торжество державинской поэзии, и, несмотря на их как бы шуточный тон, они исполнены антологической грации и вместе классического величия".⁵О стихах: "Зевс объял ее лучами С улыбнувшимся лицом", — он замечал: "Какие превосходные два стиха, полные гомерического величия и грации".⁶Одновременно Державин черпал образы из русского фольклора, особенно сказочного. Так, например, в пьесах "Шуточное желание", "Охотник" появились персонажи сказок: девушки-птицы, девушка — белая лебедь:

В знаменитой пьесе "Русские девушки" живописно и пластично изображены самобытный русский танец "бычок", противопоставленный греческому хороводу, и красота русских девушек, противопоставленная красоте гречанок.

Но понятие о фольклоре, о мифологии на рубеже XIX в. было во многом неточным и даже неверным. Славянскую мифологию и фольклор чрезмерно сближали с античными (теория заимствования фольклора у греков, придуманные славянские божества: Лель, Знич и др.). Условная народность сказалась и на анакреонтике Державина; даже больше, некоторая условность легла в ее основу.

В пьесе "Фальконетов Купидон" русский Лель превращается в Купидона. Русские и античные образы нередко смешиваются:

Часто поэт за основу берет анакреонтический образ и облекает его в русские фольклорные одежды. Так, в "Желании" тема, чуждая русскому фольклору — желание превратиться в то, чего касается красавица, соединена со сказочными образами девушек-птиц. Белинский отмечал "достолюбезную наивность мысли — заставить Анакреона удивляться российским девушкам" "и отдать им первенство перед богинями и нимфами древней Эллады".⁷Поэт заплатил дань времени, но он стремился к более глубокому постижению национального своеобразия фольклора, отказываясь в ряде стихотворений от соединения античных и русских мотивов ("Приношение красавицам", "Мельник", "Охотник" и др.). Но до конца разграничить две национальные культуры в анакреонтике он так и не смог.

В 1812 г. он создает романс "Царь-девица", одухотворенный патриотическим чувством русских людей накануне воины,⁸почти совсем лишенный античных образов и необыкновенно верно воссоздающий своеобразие фольклорной сказки. Очевидна связь романса с анакреонтическими песнями (описание царь-девицы и русских девушек, стих и др.). Романс, по определению

Державина, жанр новой поэзии, сближаемый им с фольклорной традицией, заменил анакреонтическую песню.

Мы видим, что анакреонтическая поэзия была в 1790-е годы плодотворной. В ней зазвучали важнейшие темы современности, и это оказало огромное влияние на поэзию 1800-х годов. Самый принцип — учиться у древних "оригинальности", самостоятельности", смелости в изображении жизни — был воспринят и Батюшковым, и Гнедичем (элегия "Рыбаки"),⁹и зрелым Пушкиным.

Такое решение задач поэзии, характерное и для европейской литературы, объединяет Карамзина и Державина, несмотря на все различие настроений и идей в их анакреонтике.

¹Грот, т. 7, стр. 65.
²Там же, стр. 521.
³См.: Л. К. Ильинский. Из рукописных текстов Г. Р. Державина, стр. 338-339.
⁴Белинский, т. 6, стр. 608.
⁵Белинский, т. 5, стр. 252.
⁶Там же, стр. 253.
⁷Белинский, т. 6, стр. 610.
⁸Об этом см.: И. П. Лупанова. Русская народная сказка в творчестве писателей первой половины XIX в. Петрозаводск, 1959, стр. 58- 63; Г. Н. Ионин. Фольклорные мотивы в поэзии Г. Р. Державина 1800-х годов. В сб.: Русский фольклор, № 6. Изд. АН СССР. М, — Л., 1962, стр. 59-66.
⁹См.: А. М. Кукулевич. Русская идиллия Н. И. Гнедича "Рыбаки". Уч. зап. ЛГУ, 1939, серия филологических наук, № 46, вып. 3.

1 - 2 - 3 - 4 - 5

Портрет Д.А. Державиной

Конверт почтовый «250 лет со дня рождения Державина»

Портрет Г.Р. Державина (Салваторе Тончи, 1799 г.)