Блажен! —кто, удалясь от дел, Подобно смертным первородным, Орет отеческий удел Не откупным трудом — свободным, На собственных своих волах; Кого ужасный глас, от сна На брань, трубы не возбуждает, Морская не страшит волна, В суд ябеда не призывает, И господам не бьет челом. Но садит он в саду своем Кусты и овощи цветущи; Иль диких древ, кривым ножом Обрезав пни, и плод дающи Черенья прививает к ним; Иль зрит вдали ходящий скот Рычащий в вьющихся долинах; Иль перечищенную льет И прячет патоку в кувшинах, Или стрижет своих овец. Но осень как главу в полях, Гордясь, с плодами возвышает — Как рад! что рвет их на ветвях, Привитых им, — и посвящает Дар богу, пурпура красней. На бреге ли в траве густой, Под дуб ли древний он ложится, — В лесу гам птиц, с скалы крутой Журча к нему ручей стремится, И всё наводит сладкий сон. Когда ж гремящий в тучах бог Покроет землю всю снегами, Зверей он ищет след и лог; Там зайца гонит, травит псами, Здесь ловит волка в тенета. Иль тонкие в гумнах силки На куропаток расставляет, На рябчиков в кустах пружки1, — О, коль приятну получает Награду за свои труды! Но будет ли любовь при том Со прелестьми ее забыта, Когда прекрасная лицом Хозяйка мила, домовита, Печется о его детях? Как ею — русских честных жен По древнему обыкновенью — Весь быт, хозяйский снаряжен: Дом тепл, чист, светл, и к возвращенью С охоты мужа стол накрыт. Бутылка доброго вина, Впрок пива русского варена, С гренками коновка2 полна, Из коей клубом лезет пена, И стол обеденный готов. Горшок горячих, добрых щей Копченый окорок под дымом; Обсаженный семьей моей, Средь коей сам я господином, И тут-то вкусен мне обед! А как жаркой еще баран Младой, к Петрову дню блюденный,3 Капусты сочныя кочан, Пирог, груздями начиненный, И несколько молочных блюд, — Тогда-то устрицы, го-гу,4 Всех мушелей5 заморских грузы, Лягушки6, фрикасе, рагу, Чем окормляют нас французы, И уж ничто не вкусно мне. Меж тем приятно из окна Зреть карду с тучными волами;7 Кобыл, коров, овец полна, Двор резвыми кишит рабами, — Как весел таковой обед! Так откупщик вчерась судил, Сбираясь быть поселянином; Но правежом долги лишь сбрил, Остался паки мещанином, А ныне деньги отдал в рост. |