Глава VI. Страница 1
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9
Глава VI
Екатерина смотрела на вещи трезво. За поэзией Державина она еще могла допустить какие-то высшие побуждения, но за службой, конечно, нет. "Несравненная прозорливостию" немало бы удивилась, если бы вдруг ей сказали, что служба Державина вдохновлена тою же мыслию, что и поэзия. Еще более она была бы изумлена, когда бы узнала, что, буйствуя в службе, Державин своею союзницей почитает ее — добродетельную монархиню, провозгласительницу Наказа. Об этих буйствах императрица была наслышана. Их вдохновительницей почитала она — такова насмешка судьбы — не кого иного, как Матрену Дмитриевну Бастидонову! Подписывая сенатский указ и предавая Державина суду, Екатерина сказала:— Он стихотворец, и легко его воображение может быть управляемо женою, коей мать злобна и ни к чему не годна.
Она, впрочем, была довольна, когда суд оправдал Державина. По этому случаю перечла "Фелицу" и велела сказать Державину, что "ее величеству трудно обвинять автора оды к Фелице":
— Cela le consolera1. И кроме того:
— On peut lui trouver une place2.
Утвердив приговор, она приказала гофмаршалу представить Державина. Тот явился в Царское. Екатерина дала ему поцеловать руку и с улыбкой сказала присутствующим:
— Это мой собственный автор, которого притесняли. Такие фразы предназначены передаваться из уст в уста.
Все были восхищены, но и притеснители не могли пожаловаться: они не услышали ни одного упрека и сохранили места свои, а Державин как был отстранен от должности, так и остался. Правда, придворные политики предсказывали ему "нечто хорошее", но он не очень надеялся. На сердце у него было смутно. "Возвращаясь в Петербург, размышлял он сам в себе, что он такое — виноват или не виноват? в службе или не в службе?" Ему перестали выплачивать жалованье: дело не в деньгах, но это был худой знак. Больше всего его мучило, что сенатский приговор касался почти только его служебных сношений с Гудовичем, он же "хотел доказать императрице и государству, что он способен к делам, неповинен руками, чист сердцем и верен в возложенных на него должностях". Поэтому он решился просить особой аудиенции по делам Тамбовской губернии.
Александр Васильевич Храповицкий делал карьер свой умно и спокойно. Теперь он уже состоял при императрице "по собственным ее делам и у принятия прошений". Каждый вечер, кратко, но дельно записывал он в дневнике, чему был свидетель в минувший день. 1 августа, в среду, в 9 часов утра Державин приехал в Царское. Под мышкою нес он огромную переплетенную книгу — всю переписку с Гудовичем и другие бумаги. Храповицкий провел его в Лионскую залу. Здесь оробел Державин и рассудил за благо оставить на столе свою книгу. Затем камердинер ввел его в Китайскую комнату.
Государыня дала ему руку. Поцеловав, благодарил он за правосудие и просил дозволения изъясниться по делам губернии. Она спросила, почему этих объяснений он не представил Сенату.
— Было бы против законов: о том меня не спрашивали.
— Для чего же ты прежде о том мне не писал?
— Я писал; мне объявлено генерал-прокурором, чтобы я просился чрез генерал-губернатора, а как он мне неприятель, то не мог сего сделать.
— Но не имеете ли в нраве вашем чего-нибудь строптивого, что ни с кем не уживаетесь?
— Я служил с самого простого солдатства и потому, знать, умел повиноваться, когда дошел до такого чина.
— Но для чего, — подхватила императрица, — не поладили вы с Тутолминым?
— Он издал свои законы, а я присягал исполнять только ваши.
— Для чего же не ужился с Вяземским?
— Государыня! Вам известно, что я написал оду Фелице. Его сиятельству она не понравилась. Он зачал насмехаться надо мною явно, ругать и гнать, придираться ко всякой безделице; то я ничего другого не сделал, как просил о увольнении из службы и по милости вашей отставлен.
— А для чего же не поладил с Гудовичем?
— Интерес Вашего Величества, о чем я беру дерзновение объяснить Вашему Величеству, и ежели угодно, то сейчас представлю целую книгу, которую я оставил там.
Тут он собрался отправиться в соседнюю комнату, но Екатерина остановила его.
— Хорошо, после.
Он догадался подать ей краткую записку по делам Тамбовской губернии. Она его отпустила, вновь пожаловав руку и пообещав дать место.
Вечером Храповицкий записал в дневнике: "Провел Державина в Китайскую и ждал в Лионской". И далее — слова императрицы: "Я ему сказала, что чин чина почитает. В третьем месте не мог ужиться; надобно искать причину в самом себе. Он горячился и при мне. Пусть пишет стихи. Il ne doit pas etre trop content de ma conversation3."
* * *
Ласкательство, лживая лесть, низменное потворство считались предосудительными. Но искать покровительства, не прибегая к ласкательству, было в порядке вещей. Никакого стыда в том не видели. Когда при дворе появлялся новый любимец, искать его покровительства было даже выражением некоей благонамеренности.
1Это его утешит (фр.).
2Можно найти ему место (фр.).
3Он не должен быть чересчур доволен беседой со мной (фр.).
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9
Предыдущая глава
 Памятник Г.Р. Державину в Казани |  Памятник Г.Р. Державину в Лаишево, Татарстан |  Памятник Екатерине II в Санкт-Петербурге |