Чечулин Н.: О стихотворениях Державина. Страница 19
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19
V.
Условия, в каких стоял Державин и как поэт, и как общественный деятель, способствовали тому, что в нем развилось некоторое самомнение, что он переоценивал себя и как писателя, и как человека: он не стесняясь высказывал, что признает за многими своими произведениями исключительное значение, подчеркивал, что исполнились его "пророчества" относительно императора Александра и относительно Наполеона, он, наконец, говорил о себе, как о человеке исключительно честном, правдивом и нелицеприятном, хотя и в его "Записках" и в его произведениях нетрудно заметить многое такое, что о нелицеприятности не свидетельствуете. Но, действительно, Державин не только обладал крупным, хотя необработанным и несколько даже грубым, или по крайней мере угловатым, талантом, он и как личность представлял собою явление во всяком случае — не банальное; какой то особый "образ был на нем означен", в жизни его были моменты и эпизоды, подобные которым могут быть указаны в биографии лишь немногих.
По семейным преданиям первое слово, которое он сказал в младенчестве, под впечатлением вида блестящей кометы, было слово "Бог", — и он заслуженно прославился одою "Бог"; стихотворения иногда слагались в его голове во время сна: одно из них он прямо и записал, как только проснулся, другое написал непосредственно под впечатлением сновидения; самую оду "Бог" он составил, находясь в состоянии какого то экстаза: проснувшись внезапно из глубокого сна, он увидел, казалось ему, кругом себя какое то сияние, — он кинулся к столу и докончил недописанную оду, обливаясь слезами, так что последние строки ее верно изображают состояние, в котором поэт её оканчивал ("Объяснения", III, 476, 599, 600). А каких событий был он свидетелем, на какие эпизоды привелось ему отзываться: две войны, потрясшие до основания Оттоманскую Империю, взятие Варшавы, переход через Альпы, Отечественная война, взятие Парижа — какому лирику представлялись сюжеты более грандиозные?!
Полно значения было и одно из последних появлений Державина в публике, на выпускном экзамене в Лицее, где Пушкин читал пред ним свои "Воспоминания в Царском Селе". Это была воплощенная в лицах встреча славного прошлого с великим грядущим. Старец, признанный первый писатель своего времени, увенчанный и литературною славою и высокими общественными почестями, слушал гениального юношу, который читал пред ним свои прекрасные стихи на ту же тему, какой и он коснулся в своем последнем значительном произведении. Творец оды "Бог" и "Водопада" не мог не понять, что пред ним настоящее светило, тот, кто "ударит по сердцам с неведомою силой" и останется славен, "доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит". За два года пред тем Державин такими словами заключил свой "Гимн лиро-эпический":
Но, солнце, мой вечерний луч!
Уже за холмы синих туч
Спускаешься ты в темны бездны,
Твой тускнеть блеск любезный
Среди лиловых мглистых зарь,
И мой уж погасает жарь;
Холодна старость дух, у лиры глас отъемлет,
Екатерины муза дремлет,
И юного царя,
Днесь вслед орлов паря,
Предшествующих благ виденья,
Что мною в день его рожденья
Предречено, — достойно петь
Я не могу младым певцам греметь
Мои вверяю ветхи струны,
Да черплют с них в свои сердца перуны
Толь чистых, ревностных огней,
Как пел я трех царей.
В тот момент, когда читал свои стихи Пушкин, в уме восхищенного лирика не должна ли была пронестись мысль, что тут и совершается передача славной лиры, что он видит своего преемника, и такого преемника, о каком едва ли смел он и мечтать? Старик был глубоко взволнован... А юноша, с неизъяснимым волнением читавший свои стихи пред тем, при произнесены чьего имени дрогнул его голос, пред тем, кто был увенчан тою славою, о которой он мечтал, которая ему уже улыбалась, и смутно предугадывавший, какие таятся в нем силы, — что должен был он чувствовать, видя, что "нашел созвучья своим созданиям" в этом поэте? какие мысли проносились в его гениальной голове, что светилось в его восторженных очах, в его оживленном взволнованном лице? Какой момент! Какой сюжет для художника, который соединить высокое мастерство живописца с глубоким пониманием тонких душевных движений и с достаточным знанием тогдашнего быта и житейских отношений!
Наконец, необычно было и расставание Державина со своей музой. Как иногда лампада пред тем, чтобы совсем погаснуть, вспыхивает более ярким светом, так пред кончиною Державина вспыхнул в последний раз его угасавший под бременем лет талант. 74-плетним старцем, на одре болезни, с которого ему уже не суждено было подняться, менее чем за три дня до смерти, Державин написал — так дрожавшею рукою, что дальше ничего уже невозможно было и разобрать, — следующие восемь строк, которых, конечно, не постыдился бы никакой поэт:
Река времен в своем стремленьи
Уносить все дела людей
И топить в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы!
Борисоглебск.
29 XII 1918 г. — 3 XI 1919.
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19
 Дарья Алексеевна Державина |  Г.Р. Державин (С. Чиненов) |  Портрет Г.Р. Державина (И. Смирновский) |