Федоров А. В.: Иоанн Грозный в изображении Г. Р. Державина и А. К. Толстого. Страница 4

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8

2

Итак, перед нами фактически два антипода — идеал и антиидеал русского монарха, Божья милость и наказание Господне, гордость Отечества и его позор. У Державина — Самодержавие, у Толстого — Самовластие. Чем же вызвана такая принципиальная разница художественных трактовок образа Иоанна Грозного?

Прежде всего, необходимо обратиться к историческим источникам, которые были использованы писателями.

Основная историческая канва державинской оперы заимствована, скорее всего, из «Казанской истории»¹, которая рассказывает о «начале Казанского царства, и о войнах с казанскими царями великих московских князей, и о победах их, и о взятии Казанского царства». Кроме любовной интриги (не занимающей центрального места в сюжете) и сверхъестественных событий («татарского баснословия»²), конкретное содержание державинского произведения вполне соответствует этому древнерусскому источнику (не являющемуся историческим в научном смысле этого слова). Но «Казанская история» любопытна не только с фактологической точки зрения.

Образ государя Иоанна Грозного в «Казанской истории» создан чуть ли не по житийному канону — ни единой отрицательной или сомнительной черты не присутствует в светлом облике «православного, и благочестивого, и державного царя и великого князя Ивана Васильевича, Богом возлюбленного, и Богом избранного, и Богом венчанного <...> всей великой России самодержца, которому даровал Бог — за правую веру его во Христа — всемирную победу и славное одоление презлого сарацинского царства — предивной Казани»³.

Эпитет, который навсегда остался в истории вместе с именем царя, в «Казанской истории» предполагает только одно истолкование: Иоанн грозен лишь для врагов русского государства и веры Христовой. В остальном же ему вполне подходит эпитет Великий: «И показал он себя великим самодержцем <...> и был весьма мудр, и храбр, и усерден, и очень силен телом <...> и перебил он всех старых мятежников, владевших неправедно царством его до его совершеннолетия. И устрашились многие вельможи, и от лихоимства и обмана отказались, и праведный суд начали чинить <...> И стал он кротким и смиренным, в суде же справедливым и непреклонным, ко всему воинству милостивым и щедрым, и весел сердцем, и сладок речью, и оком радостен, взором очей своих источая веселье всем печальным, и не было бледности на лице его»⁴.

Автор «Казанской истории» не просто поет хвалу Грозному, подчиняясь общему канону своего времени — он спорит с хулителями Иоанна, отстаивая праведность его поступков и его личности: «И многие тогда глупые люди, или прямо сказать безумные и слабые духом, негодовали и роптали на самодержца своего, что сам он больше, чем войны, губит землю свою и не щадит и не бережет людей своих. Он же, добрейший из самодержцев, не тленных похвал себе искал... для своего царства трудился ради общего мирского благополучия, ради благосостояния святых церквей и порядка земского, и тишины для всего православного христианства, дабы снова не поработиться погаными, как при царе Батые»⁵. Оправдание деяний монарха строится с позиций общегосударственных и вневременных, то есть как раз с тех, которые избрал для себя впоследствии Г. Р. Державин.

Характерно, что, выбирая себе из русской истории образцы для подражания, Иоанн называет Святослава, Владимира Крестителя и Владимира Мономаха. Именно в Грозном, по мнению автора «Казанской истории», и соединяются лучшие черты его славных предков:

— воинский дар Святослава (Ср. обращение Грозного к русским воинам перед штурмом: «... Да умру с вами здесь, а в Москву с поношением и со стыдом не возвращусь! Лучше нам всем вместе умереть, и пострадать кровью за Христа, и прославиться в будущих поколениях или, победив, великие блага приобрести! Так возьмем же сладкую чашу с питием и либо выпьем ее, либо прольем — или одолеем, или будем побеждены!»⁶);

— христианское подвижничество Крестителя;

— государственная мудрость Мономаха (Ср. обращение Грозного к казанцам перед штурмом: «Зачем противитесь вы Богу? Я ведь прощаю вас, и жалею, и тужу обо всех вас: и о старых ваших родителях, и о прекрасных женах, и о маленьких детях, — я, чужеземец, пришедший со стороны!.. Пощадите же малых своих детей, и дочерей своих прекрасных, и любимых своих жен, и ради них понапрасну не губите себя, и не проливайте и своей и нашей крови и тогда останетесь живы и получите от меня и почести, и богатые дары, и жить всегда будете у нас в царской нашей любви»⁷).

Итак, меч, крест, корона. В одной из фольклорных исторических песен — «Смерть Ивана Грозного» — эти образы-символы названы непосредственно:

И еще одна фольклорная баллада любопытна с точки зрения народного восприятия Грозного, — восприятия, соотносимого с художественной концепцией Державина. Она называется «Правеж», но вместо ожидаемого (по названию) описания жестокости царя, сделавшего пытку повсеместным способом выяснения правды, мы видим восхваление справедливости и милосердия Иоанна, который освобождает от истязаний человека, отбившего царскую казну и цветное платье у разбойников:

Г.Р. Державин (С. Чиненов)

Званка — усадьба Державина

Марка «В.Л. Боровиковский. Портрет поэта Г.Р. Державина»