Федоров А. В.: Иоанн Грозный в изображении Г. Р. Державина и А. К. Толстого. Страница 2

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8

Получается, что искоренение злых — необходимое следствие и условие любви к добросердечным. Одно без другого немыслимо: от уменьшения зла будет возрастать добро. Божий помазанник обязан, по мнению Иоанна, исполнять то, что не разрешено обычному человеку: судить. Царский суд должен быть справедлив, ибо он является

земным выражением Высшего, Божьего суда, который Грозный воспринимает прежде всего, как возмездие злу. Таким образом, пока «Злодейства землю потрясают, неправда зыблет небеса», властитель и судия не имеет права быть добрым, то есть прощать:

С этой точки зрения строгость является неотъемлемой составляющей справедливости, так как обеспечивает законность — важнейшее условие процветания государства, нуждающегося не только в праведных постановлениях, но и в их неукоснительном исполнении. Иоанн

Тем не менее, справедливость Грозного в изображении Державина не исчерпывается строгостью и уж тем более не становится мстительностью. Праведный судия — это и великодушный судия, не желающий напрасной, бессмысленной жестокости. Грозный после взятия Казани как истинный победитель не мстит, а прощает. Неслучайно у автора возникает сравнение с орлом, который

Грозный в художественной трактовке А. К. Толстого лишь хочет казаться праведным судией, но является полной его противоположностью. Характерен разговор Серебряного и Морозова в самом начале романа:

И в дальнейшем читатель постоянно сталкивается с тем, что справедливость жестоких решений Иоанна — лишь показная, слово и дело государево расходятся: «Коли кто из моих обидел тебя, не спущу я ему, будь он хотя самый близкий ко мне человек», — обещает царь Морозову, однако потом «... клевета Вяземского была очевидна, но в расчет Иоанна не вошло ее обнаружить» (3, 367).

Лицемерие Грозного вызвано стремлением оправдать кровавый произвол высшей государственной необходимостью. Для этого он использует таланты, щедро данные ему Господом (Господом ли?): «Со всем тем, когда Иоанн взирал милостиво, взгляд его еще был привлекателен. Улыбка его очаровывала даже тех, которые его хорошо знали и гнушались его злодеяниями. С такою счастливою наружностью Иоанн соединял необыкновенный дар слова. Случалось, что люди добродетельные, слушая царя, убеждались в необходимости ужасных его мер и верили, пока он говорил, справедливости его казней» (3,209). «Иоанн, проливая кровь и заставляя всех трепетать, хотел вместе с тем, чтоб его считали справедливым и даже милосердым; душегубства его были всегда облечены в наружность строгого правосудия, и доверие к его великодушию тем более льстило ему, что такое доверие редко проявлялось» (3, 412). Примеряя маску справедливости, Грозный, в интерпретации Толстого, добивается, чтобы ее считали лицом, а не личиной, и сам пытается в это поверить.

Иоанн у Державина — образец благочестивого (и благословенного) царя. Завоевание татарского царства есть расширение границ не просто русского — христианского государства, победа над неверными. Этот крестовый поход освящен именем Христа и небесным благословением:

Державинский Грозный показан монархом-христианином, принимающим только те решения, за которые не стыдно держать ответ перед Высшим Судией. Он всегда готов к духовному противоборству с врагами истинной веры, он всегда полон решимости активно противостоять злу. Соединение креста и меча в его образе вполне органично. Именно мечом (благочестивым) он совершает крестное, христианское дело, уподобляясь святым князьям-воинам — таким, как Александр Невский.

Грозный Толстого — пример лжехристианина. Божье имя для него — прикрытие и оправдание преступлений. «Он также чистосердечно религиозен, но религиозен по-своему. Он служит Богу, как бояре служат ему: по страху наказания и в надежде награды» (3, 456). Обильные цитаты из Евангелия, приводимые царем, заставляют вспомнить пустослова и пустосвята Иудушку Головлева — своеобразного литературного «наследника» Иоанна.

Показательна молитва, вложенная в уста Грозного в романе «Князь Серебряный»: «Молился он о тишине на святой Руси, молился о том, чтоб дал ему Господь побороть измену и непокорство, чтобы благословил его окончить дело великого поту, сравнять сильных со слабыми, чтобы не было на Руси одного выше другого, чтобы все были в равенстве, а он бы стоял один надо всеми, аки дуб во чистом поле!» Молитва эта — о невозможном и бессмысленном, и поэтому не будет над ней небесного благословения: «Смотрят на него звезды.., притуманившись, будто думая: "... Ты затеял дело не в добрый час, ты затеял, нас не спрошаючи: не расти двум колосьям в уровень, не сравнять крутых гор со пригорками, не бывать на земле безбоярщине!"» (3, 227). Лжедемократическое стремление всех уравнять не что иное, как способ всех подавить²: Иоанн, по Толстому, настолько уверен в божественности своих прав на власть, что это переходит в безответственность и гордыню.

¹ Ср. с эпизодом из сказки М. Е. Салтыкова-Щедрина «Орел-меценат»: «Но однажды меня осенила мысль: с чего же, однако, орел "простил" мышь? Бежала она по своему делу через дорогу, а он увидел, налетел, скомкал и... простил! Почему он "простил" мышь, а не мышь "простила" его?» (Салтыков-Щедрин М. Е. Господа Головлевы. Сказки. М., 1988. С. 335).
² «... Я себе представляю Иоанна как гору, которая подавляет страну...», — признается Толстой в письме К. Сайн-Витгенштейн от 20 февраля 1867 г. (4, 204).

1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8

Портрет Г.Р. Державина (В.Л. Боровиковский)

Екатерина Романовна Дашкова

Г.Р. Державин (К. Жуковский)