Смирнов И. П.: Заболоцкий и Державин. Страница 4
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
Зрение Заболоцкого было избирательным. "Бутылочный рай" пивной, рынок — пристанище калек и гадалок, затопленные "взорванной грязью" окраины у Обводного канала, затхлые дворы, преображенные в сцену для бродячих музыкантов, Народный дом с его незатейливыми развлечениями — вот место действия музы Заболоцкого. В его стихах звучал сатирически преображенный мотив навязчивого мещанского романса. То и дело в них мелькают гримасничающие маски филистеров, живущих в душном, опустевшем мире. Он зажат со всех сторон стенами обывательской конуры, увенчан самоваром, этим первобытным божком, отражен в том самом "горбатом зеркале", в которое со страхом вглядывались посетители Народного дома.
Натюрморты Заболоцкого не просто густая словесная живопись, но живопись, сатирически направленная, несущая в себе оценку действительности. Добиваясь осязаемости образов, поэт одновременно стремился придать им смысловую углубленность. Его натюрморты изображают погубленную, разлагающуюся природу: омертвило ее прикосновение обывателя. Чтобы показать противоестественность обывательского уклада жизни, Заболоцкий то и дело остранняет его в карнавальном движении.
Ранние стихи и поэмы Заболоцкого подчинены карнавальному мироощущению. В стихотворении "Меркнут знаки Зодиака" ночной мир закружен в разухабистой пляске призраков и мертвецов. Восприятие пространства условно, не локализовано, ибо карнавал захватывает все и всех. Историческое время сдвинуто: фольклорная лешачиха танцует кекуок.
Толстозадые русалки
Улетают прямо в небо,
Руки крепкие, как палки,
Груди круглые, как репа.
Ведьма, сев на треугольник,
Превращается в дымок.
С лешачихою покойник
Стройно пляшет кекуок.
Вслед за ними бледным хором
Ловят муху колдуны,
И стоит над косогором
Неподвижный лик луны. . .
Все смешалось в общем танце,
И летят во все концы
Гамадрилы и британцы,
Ведьмы, блохи, мертвецы.
(233-234) |
Стихотворение состоит из цепи метаморфоз, которые совершаются с населяющими его призраками. Уравненные друг с другом карнавальным вихрем в один ряд попадают блохи, гамадрилы, британцы, ведьмы. Карнавал не делает различия между нежитью и живым, между выдумкой и реальностью. Все колеблется, все готово обратиться в свою противоположность. И вот уже русалки — вовсе не русалки, они улетают в небо, а по пути становятся подобием огородных чучел, размахивающих руками-палками. Ведьмы уже не ведьмы, а слабый дымок, уходящий ввысь. Во все концы ночной вселенной разбросаны эти химерические создания горячечного разума неведомой центробежной силой.
Герои "Столбцов" делаются похожими на персонажей мрачной мистерии, разыгранной в кабаках и подворотнях современного города. Такова "Белая ночь":
Гляди: не бал, не маскарад,
Здесь ночи ходят невпопад,
Здесь, от вина неузнаваем,
Летает хохот попугаем.
Бегут любовники толпой,
Один горяч, другой измучен,
А третий книзу головой...
Качалась Невка у перил,
Вдруг барабан заговорил —
Ракеты, выстроившись кругом,
Вставали в очередь. Потом
Они летели друг за другом,
Вертя бенгальским животом.
(193) |
Характерна эта картина фейерверка, в которой ракеты проделывают чисто человеческие поступки: выстраиваются в очередь, вертят животом. Мир вывернут наизнанку1: толпа любовников, среди которой кто-то опрокинут "книзу головой", упоена механическим, бессмысленным движением; бенгальский огонь очеловечен. И в остальные стихи Заболоцкого, карнавализованные более или менее откровенно, чем "Белая ночь" и "Меркнут знаки Зодиака", попадают образы перевернутого мира, пущенного в замысловатую пляску по сигналу фанфар, возвещающих о начале балаганного шествия:
... Спи, форвард, задом наперед!
("Футбол", с. 197)
... И дверь звенит, и рыбы бьются, И жабры дышат наоборот!
("Рыбная лавка", с. 211)
... Над ними небо было рыто
Веселой руганью двойной,
И жизнь трещала, как корыто,
Летая книзу головой.
("Цирк", с. 226)
|
1 Итальянский переводчик "Столбцов" А. Рипеллино остроумно за метил: "Порой персонажи приобретают аллегорическое значение... и кажется, что на каждого из них наклеен ярлык и каждый является символом своих недостатков, словно участники маскарада "Торжествующая Минерва", который был проведен в Москве в 1763 г. в честь Екатерины: маскарада, который изображал "мир наизнанку"". (А. М. Ripellino. Poesia Russa del Novecento. 1954, pag. XCIV).
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7
 Портрет Г.Р. Державина (С. Тончи) |  Портрет Г.Р. Державина (В.Л. Боровиковский) |  Портрет Г.Р. Державина |