Западов В. А.: Работа Г. Р. Державина над "Рассуждением о лирической поэзии". Страница 4
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21
В 3-й части:
1. Не доведен до конца перевод триолета Гагедорна.
2. Не указаны части и страницы по собраниям сочинений Дмитриева и Хераскова в главках "Романс" и "Станс".
3. В главке "Песня" лишь вчерне набросана маленькая вставка о малороссийских песнях и примечание к ней.
В 4-й части:
1. Не принято окончательного решения относительно абзаца, касающегося "разделения по песнопевцам".
2. Не введены в текст ноты Пиндаровой оды и гимна к Немесиде.
3. Не вписан перевод оды Клопштока.
4. Не подобраны новые примеры различных метров вместо заимствованных у Тредиаковского, против которых возражал Евгений.
5. Нет примера "новейшего" русского стихотворения, в котором бы последующая строфа начиналась с последнего слова предыдущей.
Из рукописей и переписки с Евгением видно также, что Державин намеревался дать к книге два приложения.
Одно из них — таблица "Меры горацианских стихов. С назначением, как в древности каждый род стихов назывался. Труды Александра Котельницкого". На титульном листе этой таблицы Евгением сделана помета "NВ 7", вверху листа позднейшая надпись Державина: "Сию таблицу приложить при конце книги".1
Указание на замысел другого приложения содержится в конце 3-й части, где, перечислив ряд имен поэтов, Державин обещает "о некоторых упомянуть в номенклатуре". При составлении этой "номенклатуры" поэт, по всей вероятности, собирался использовать сделанный для него Евгением "Хронологический реестр русских лириков, выписанный из моего словаря" (см.: Гр., 6, 312).
Окончательный характер этого приложения пока неизвестен, но о его раннем виде и о том, как оно включалось в "Рассуждение", позволяет составить некоторое представление уцелевший лист черновой редакции, содержащий конец основного текста сочинения и начало "номенклатуры". Этот фрагмент интересно привести целиком, поскольку, помимо всего прочего, он свидетельствует, что Державин разделял идею о немецко-французском характере силлаботонических метров, выдвинутую Радищевым и Львовым, хотя, в отличие от них, не требовал замены "чужих" — "русскими размерами".
Начальный текст листа переписан рукой Абрамова, на который нанесено несколько слоев державинской правки. В результате возникли несогласованные обороты; многие слова не-дописаны (как часто бывает в черновиках Державина). Привожу здесь связный последний текст, дополняя недописанные слоги.
"Мы имели в (древние, — слово зачеркнуто, но нового прилагательного не вписано. — В. 3.) времена песни стихосложения польского; но сначала в царствование императрицы Анны Ивановны и потом Елисаветы Петровны г-н Тредьяковский, Ломоносов и Сумароков ввели стопосложение немецкое и французское и по большей части г. Ломоносов и Сумароков только четыре рода стихов, как-то: ямб, хорей, дактиль, анапест и помещенные с ними пиррихи и спондеи, коих примеры можно видеть г. Тредьяковского в первом томе сочинений его и переводов на стра., г. Ломоносова в части первой в письме его о правилах российского стихотворства на странице 11".
На этом текст лицевой части листа обрывается: далее оставлено пустое место, — очевидно, для внесения туда таблицы с примерами разных метров, как сделано в конце "Части 4-й". Гораздо позднее в нижней части листа Державин мелкими буковками нацарапал: "акростишные", — несомненно, для памяти. Поскольку окончательный текст трактата завершается примерами именно "акростишей", эта авторская помета является безусловным доказательством того, что сохранившийся текст трактата — полностью законченный, завершенный труд в его основной (без приложений) части. На оборотной стороне следует:
"Г-н Ломоносов, писав свои звучные оды ямбом, советовал по свойству громогласного сего стиха писать оные, а другие роды хореем.
Сказав о всех лирических произведениях, их содержании, составе и роде стихов, в них видимых, нужным почитаю наименовать славнейших древних и новых лириков в их песнях (так! — В. 3.), известных в ученом свете, дабы молодые наши сочинители, видев их изящность, могли с ними познакомиться и последовать тем, с которыми таланты их однородны суть.
Древние
Еврейские пророки — Моисей, жил до рождества Христова за 1363 года. Песнь его "Бытия" в книге V: "Вонми небо и возглаголю".2 Иов. Известная в Библии беседа его с богом, писанная стихами, почитается лирическою поэзиею".3
Среди державинских бумаг сохранилось изрядное количество разрозненных листов подготовительных материалов и черновиков хронологического (по отдельным странам) перечня лирических поэтов, но какой вид могла принять завершенная "номенклатура", сказать трудно. Однако приведенная обширная цитата особенно существенна потому, что позволяет судить о замысле "целевого назначения" "Рассуждения" в целом, которое в значительной мере затушевано в окончательном тексте и не всегда принимается во внимание.
Как ясно видно из чернового текста, Державин адресовал свой труд "молодым нашим сочинителям". Отсюда проистекает двоякий характер его сочинения.
С одной стороны, это нечто вроде учебного пособия, в котором собраны полезные для "молодых сочинителей" сведения по теории и истории лирической поэзии, а также материалы, с точки зрения Державина, хотя и не нужные и даже бессмысленные, но вводимые в трактат постольку, поскольку они встречаются в распространенных теоретических трудах "новейших словесников" и потому нуждаются в соответствующем изложении и оценке.
С другой стороны, "Рассуждение" — обобщение громадного опыта крупнейшего русского поэта; это эстетический трактат, основанный на державинском понимании лирической поэзии, ее происхождения, истории, теории и современной практики, — причем практики не одного только автора, но всей русской поэзии конца XVIII-начала XIX в.
Отсюда понятно, каким образом могло возникнуть в трактате, например, объяснение особенностей современной Державину рифмы, присущих "русской школе" функционально-значимой рифмовки. Это объяснение помогает ныне понять специфику рифмовки большинства ведущих поэтов второй половины XVIII-начала XIX столетия (Княжнина, Карамзина, Радищева и многих других, до молодого Пушкина включительно) — и даже самого Державина, хотя он после 1779 г. основывался на иных принципах.4
1 РО ГПБ, ф. 247, № 5, лл. 118-123.
2 См.: Второзаконие, гл. 32.
3 РО ГПБ, ф. 247, N 5, л. 211. Водяной знак — "<181>0". Не значит ли это, что и черновой текст "Части 4-й" писался довольно рано, в особенности если вспомнить, что нужные для "номенклатуры" материалы о голландских поэтах Державин получил в 1810 г.?
4 Подробнее см.: Западов В. А. Державин и русская рифма XVIII в. — В кн.: XVIII век. Сб. 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII-начала XIX века. Л., 1969, с. 80-84 и др.
1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21
 Конверт почтовый «К 250-летию со дня рождения Александра Шишкова» |  «250-летие со дня рождения Г.Р. Державина» |  Петрозаводск |